Клиросное послушание

Очень полезно иногда возвращаться к началу. Как все начиналось. Начинаешь ценить то чего так желал. Это возможно и особенно приятно, когда есть люди — свидетели всех событий. Те, кто пережил это с тобой.
Получив задание написать свою историю появления на клиросе, я за вдохновением обратилась к подругам,  с которыми все и началось. И тут они меня закидали воспоминаниями. А помнишь??? Тут впору писать целую книгу. Столько событий,  теплых и ярких воспоминаний юности.
Чтобы писать о клиросе я должна написать  и про них.

Итак. Сейчас мне 28. Клиросный стаж 18 лет. Впервые оказавшись в церкви в раннем детстве, я с нескрываемым восхищением и интересом смотрела на клирос. Многоголосное пение на непонятном языке манило и родило мечту.  Я ХОЧУ БЫТЬ ТАМ! «Мечты сбываются — мечтать нужно аккуратнее»- любит говорить моя подруга. И моя  сбылась.

В воскресной школе нас начали обучать церковнославянскому языку и почти сразу распределили,  кто что будет читать на службе. Мне достался 3-й час. Тренировалась дома столько раз, что  знала все псалмы наизусть. Как-то в очередной раз, распевно нарушая тишину, дома зазвонил телефон. Пока шла к телефону продолжала читать: «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу ныне и присно и во веки векооооов…» Путь был пройден, а фраза была не закончена. Взяв трубку я замолчала и вместо АЛЛО очень громко пропела — АМИНЬ. Испугавшись, бросила трубку. Телефон перезвонил. Это была Олеся. Она тоже учила часы и  в принципе догадалась что произошло. Хохотали мы  очень долго.

Клирос был для нас святая святых. Нахождение там было привилегией. Туда стремились. Этим дорожили. Особенно было приятно остаться одной на клиросе и быть как рыба в воде, зная какой тропарь читать и из какой книги. Шел 98 год. Мне тогда было 10 лет.

Но читать было мало. Хотелось петь. Батюшка пригласил преподавателя сольфеджио и для меня открылся мир нот, бемолей и диезов. Помню один случай. Тогда мы только учились и на службе  стояли напротив клироса, конечно же, заглядывали, туда разинув рты  и слушали. И вот однажды на литургии  стоим мы как всегда. Проповедь после Евангелия сказана, заупокойная ектенья спета, начинается Херувимская. И тут мы с деловым видом, как по сигналу открыли ноты Херувимской, которую накануне выучили. Сначала  только следили глазами за нотам, прислушиваясь к хору, (в принципе это от нас и требовалось), но как то видимо не удержались и запели… Как нам показалось очень даже не плохо. И не понимали, почему клирошане  смотрят на нас с ужасом, всем видом показывая, чтобы мы замолчали.

Матушка учила нас уставу. Мне все давалось как-то легко. Голова была пустая,  ничем лишним не забита. Бывает, и сейчас поешь  на всенощной и можно практически в слова не заглядывать. Сама удивляюсь. Специально не учила. А откуда-то знаю.  Помню, как батюшка мне тогда говорил:  «учи,  а то потом мозги как резиновые будут. С какой силой ты будешь стараться в них что-нибудь запихнуть, с такой силой все вылетать будет».  Да… теперь это так. А тогда он был еще моложе, чем я сейчас…

На клирос я попала так сказать «второй волной». Первой на клирос взяли Таню. Только ее. Помню, рыдала целый день от обиды. Теперь могу в этом признаться.
Полноценно и постоянно запели лишь в 2002 г. Самое заветное осуществилось.

Нас было четверо. Клирос  нас и сдружил. Тогда мы не понимали, что клирос это послушание. Матушка нас предупредила,  чтобы хорошо петь, нельзя ругаться между собой.  Сейчас я это понимаю. Помню, мы ответственно отнеслись к этому предупреждению и это правило задокументировали. Мол, обязуемся жить дружно, а если кто-то поругается, тот угощает всех мороженое. Так и написали с ошибкой. Мороженое. Но исправлять не стали. Так и осталось. Наверняка у кого-то хранится эта бумазейка.
Наша дружба крепла. Все время мы проводили вместе. Договаривали фразы друг друга. Матушка называли это так — блютуз включен. Наши мысли варились в одном котле.  Это тоже ее слова.  Помню, как то сидим с девчатами и говорим — торта так хочется! Буквально через пару минут заходит матушка с тортом. К тому моменту мы уже привыкли к этому. Просто взяли торт и вкусно попили чай. Блютуз включен. Синхронизация прошла успешно. И так было во всем.

Это душевное единение отражалось и на пении. Мы чувствовали друг друга.  Наши голоса сливались. Как говорится — спелись.

Мы пели везде. В церкви с открытыми окнами (чтобы непременно  все слышали), на улице и даже в попутке пока ехали с Караганды в Абай.

Мы пели все.  Богослужебное, русское народное, и даже отрывки с Гарри Поттера на 5й глас.

Мы были самым молодым хором. Нам тогда было по 13-14 лет. И, естественно, мы этим гордились. В паломнических поездках по области и в Алмате в храмах  Верую и Отче наш пели исключительно трехголосно. Выделывались.)

Клирос — это искушения. Бывает, стоишь и, вдруг, как накатит смех. Просто так. Что-то незначительное покажется смешным. И стоим все хрюкаем как по цепной реакции. Из алтаря возглас, а в ответ тишина… только всхлипывания. Бывает, нападет раздражение. Плохо споем то, что долго учили. Кто-нибудь сфальшивит,  кто на репетиции не ходил или просто не учил. Стоишь, злишься. И народ наверняка это чувствует. Какая уж тут молитва.

На клиросе должны быть люди, которые живут этим, которые горят. Люди на своем месте. Бывают девчата без музыкального образования  поют и все органично, а иногда профессиональные певцы с мощными голосищами выглядят, точнее —  слышатся —  нелепо. Здесь в пении главное душа и понимание того что поешь и Кому поешь.

Этим нужно жить. И главное помнить для чего это все. Не себя показать, а Богу петь. А, как известно, петь Богу — это самая лучшая профессия.

Елена Ли.

Количество просмотров(2977)